Однако с этим не согласен Ленштадт. Он пишет, что в битве за Варшаву поляки сражались только за себя. «Это правда, что в приказе Тухачевского звучало, что «через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару», но это была лишь несбыточная мечта Москвы, — замечает немецкий историк. — Хотя Ленин и его товарищи летом 1920 года еще не попрощались навсегда с мировой революцией, перспектива военного успеха в борьбе с Германией всецело кажется утопией. Даже ослабленный рейхсвер мог легко справиться с Красной армией». По его словам, Варшавскую битву следует интерпретировать не как борьбу с большевизмом и за свободу, а как столкновение национализма и социализма. Это первое. И второе. Ленштадт называет «кровавую враждебность» к коммунизму «величайшей катастрофой» для евреев. «К существующему антисемитизму добавился еще один сильный фактор — концепция иудео-коммунизма, отождествление коммунистов с евреями», отмечает он, как и со всеми другими суевериями, это был «искаженный и селективный» образ. Но итогом его внедрения стало то, что только с декабря 1918 по декабрь 1919 года на территории Украины, где тогда проживало около 1,6 млн евреев, произошло 1182 погрома, в которых погибло около 100 тысяч человек. Более полумиллиона евреев стали жертвами грабежей.
Это двойной удар по Польше, которой создается имидж «националистической» и «антисемитской», спроецированный на современность. Но вначале об историческом контексте того времени, о котором говорит Ленштадт. Возрожденная в ноябре 1918 года Польша принялась активно восстанавливать свои позиции за европейским столом и делала это прежде всего на восточном направлении. Варшава воспринимала в этом смысле Брестский мир не только как попытку Германии добить бывшую Российскую империю, но и стремление Берлина ограничить польские геополитические амбиции, не дать восстановиться в полном объеме первой Речи Посполитой. Проигрыш Германской империи в Первой мировой войне, успевшей создать «независимые» Украину, Белоруссию и Литву, создал геополитическим вакуум в этом регионе, куда устремилась Польша. Теперь ее главным врагом стала Москва. И — в чем прав немецкий историк — не ради «свободы» или «спасения Европы от большевизма». Заявления о «независимой Украине» в изложении Пилсудского предполагали, что та должна была стать «буфером Польши», а Литва и Белоруссия включены в «федерацию» с Польшей «силой». Потому что реально суверенные Украина и Литва представляли угрозу своей прогерманской ориентацией, к тому же националистические силы в этих образованиях считали Варшаву большей опасностью, чем Москву.…
Читать далее: https://iarex.ru/news/76919.html?utm_source=smm-lj
Journal information